- Будет лучше, если мы останемся лишь родителями общего ребёнка, Амир, - отвечает сдержано. – Прости, но по твоей прихоти я не стану менять свои планы на жизнь. Надеюсь на твоё понимание.

Вот так сухо и холодно, не дав ни единого шанса.

Отводит взгляд в сторону, зовёт дочь и прерывисто дышит. Она слишком эмоционально на меня реагирует. Не безразлично, что уже хорошо.

Мысли о том, что через каких-то три дня мы вернемся на родину мгновенно атакуют мою голову. Глаза наливаются кровью, а челюсти хрустят от того, как сильно я сжимаю зубы. Я представляю, как девочек встретит Миша и увезет к себе из аэропорта домой. Он сможет читать моей дочери сказку перед сном, будет отводить её в школу и заплетать густые темные волосы в хвост.

Он сможет беспрепятственно касаться и целовать Соню, по ночам занимаясь с ней любовью. С той женщиной, которую я эгоистично хочу получить себе. С той женщиной, которую потерял ещё восемь лет назад. Но ведь ещё не поздно всё вернуть?

- Ты не дождешься от меня понимания, Соня, - отвечаю без капли нежности. – Потому что рано или поздно ты будешь моей.

***

Мы возвращаемся домой в десятом часу.

В этот раз далеко не ездили, решили поужинать в ресторане на территории отеля и ничуть не прогадали. Детские аниматоры устраивали разнообразные конкурсы, показывали фокусы и трюки. Саше было чем заняться, пока мы с Соней неторопливо поглощали ужин.

Дочь выглядит изнеможённой, поэтому без лишних напоминаний уходит к себе в комнату и готовится ко сну.

- Я уложу её, если ты не против, - обращаюсь к Соне.

Она фокусирует свой взгляд на мне, слегка щурит глаза и равнодушно пожимает плечами. Вот так молча, без каких-либо слов друг другу и прошёл наш сегодняшний вечер.

Белова опускается на бежевый кожаный диван, снимает с ног туфли-лодочки и несдержанно ойкает. Бросив взгляд на её ступни, недовольно хмурюсь. Никогда не понимал женщин, которые жертвуют  собственным здоровьем ради красоты. Сейчас на ногах Сони красуются приличные кровоподтёки. Скорее всего, туфли были новыми и натёрли кожу.

- Покажи, что там у тебя, - опускаюсь перед ней на корточки и внимательно смотрю.

Соня кусает нижнюю губу и, немного подумав, позволяет себя коснуться.

- Болит?

- Угу, - кивает, продолжая истязать губы.

- Я сейчас мотнусь в аптеку и куплю какую-нибудь заживляющую мазь.

- Не надо, подожди...

Из комнаты, удерживая подмышкой книгу, выходит Саша. В новой пижаме с изображением носорогов и с густыми распущенными волосами, которые достают до поясницы. Вот такая сонная и домашняя она напоминает мне младшую сестру Карину. Родная кровь как-никак.

- Что случилось, мамуль? – спрашивает Саша.

- Натёрла ноги, котёнок. Ничего страшного. Если тебя не затруднит, принеси из тумбы нашу аптечку. Кажется, я бросала туда одну чудодейственную мазь.

Дочь послушно кивает и убегает в комнату, оставляя нас наедине.

Я с интересом наблюдаю за Соней, она же делает вид, что меня не существует. Смотрит куда угодно: на часы, холодильник, люстру, потолок, но только не на меня.

- Вот, нашла!

Саша опускает на диван небольшую тканевую сумочку на змейке и садится рядом. Немного порывшись в медикаментах, всё же нахожу там заживляющую мазь в тюбике. Открываю крышку, выдавливаю липкую массу себе на указательный палец и осторожно дотрагиваюсь до Сонькиных ран.

- Ай!

- Потерпи, - прошу её с улыбкой.

- Мне очень-очень больно! – возмущается она. – Эта мазь нетерпимо печёт.

Набрав максимум воздуха в лёгкие, дую в то место, где только что наносил мазь.

- А так? - спрашиваю, глядя в голубые глаза.

Соня вздрагивает и тут же отсаживается назад, упираясь в спинку дивана. Нервно сглатывает, прежде чем ответить:

- Так не болит. Достаточно, Амир.

***

- Я не хочу домой, - произносит Саша, после прочтения книги.

- Честно говоря, я тоже, - признаюсь ей. – Мне хорошо жить здесь с тобой и твой мамой. Купаться, развлекаться, отдыхать. В последний раз я был в отпуске три года назад.

- Так давай останемся!

- А школа? – усмехаюсь я. – Друзья, бабушка, дедушка?

- Ну да, ты прав, - грустно улыбается Саша. – Дина и Таня ждут, что я привезу им сувениры.

- Обязательно привезёшь. Прямо завтра поедем в город и выберешь для своих подружек красивые презенты. И себе, конечно же.

- Хорошо.

- И знаешь что, Саш, мы сюда ещё прилетим. Поверь мне, это не в последний раз.

Дочь укладывается на бок и тяжело вздыхает.

- А можно ещё одну сказку, пап? Последнюю.

Её «пап» цепляет меня за живое. Где-то из недр моей не совсем святой души вьёт что-то настоящее и непритворное.

Мне кажется, если бы Саша просила ещё и ещё, при этом каждый раз повторяя слово «папа», я мог бы читать ей сказки о принцессах до бесконечности.

Где-то на середине очередной истории о лягушке Саша засыпает. Откладываю книгу на прикроватную тумбу, гашу ночник и выхожу из спальни.

На кухне нет никого. Я думаю о том, что Соня ушла к себе в комнату, но неожиданно слышу тихий и едва уловимый шорох на веранде. Она всё ещё не спит.

Открываю дверь, выхожу на улицу, где с моря дует порывистый ветер, и замечаю в руках у Сони бокал вина.

- Не помешаю?

Она отрывает свой взгляд от экрана телефона, шумно втягивает носом воздух и смотрит на меня заплаканными глазами.

- Не помешаешь, присядь.

Глава 41.

Соня.

Амир идёт укладывать Сашку, предоставляя мне время для себя. Если так пойдет и дальше, он вполне сможет управляться с ней без меня. Правда, Сабитов ещё не знает, как лечить дочь в случае простуды и то, что ей никогда не помогал парацетамол.

Зачем-то достаю из бара бутылку вина, беру бокал на тонкой ножке и выхожу на веранду, забираясь с ногами на плетёный диванчик с мягкими подушками. Не знаю, зачем я пью ещё раз, ведь в ресторане уже позволила себе бокал сухого красного.

Наполнив его наполовину, делаю глоток и прикрываю глаза, вдыхая солёный воздух, доносящийся со стороны моря. Обожаю сидеть на этой веранде. Больше всего на свете мне нравится находиться здесь на рассвете.

Через два дня мы возвращаемся домой, и я могу от души сказать, что буду скучать по этому райскому месту.

Телефон на моих коленях вдруг оживает. Миша. Я уже не надеялась на то, что он перезвонит. Сколько он увидел пропущенных, прежде чем набрал мой номер? Сотню? Две?

Первые дни отдыха всё было нормально, мы созванивались с ним минимум три раза ко дню, а потом он резко пропал. Перестал брать трубку. От волнения я едва не сгрызла ногти до крови, пока не додумалась позвонить его младшему брату – Пашке. У меня каким-то чудом остался его номер в телефонной книге. Паша тут же ответил на мой звонок и сказал, что с Мишей всё хорошо, он разговаривал с ним буквально два часа назад. Это от меня он не брал трубку, а с другими мог говорить…

- Алло.

- Не занята? – спрашивает Миша.

- Нет. Чем я могу быть занята?

Мне не хочется с ним ругаться. По крайней мере не сейчас, когда я в другой стране. Терпеть не могу выяснять отношения по телефону. Это как-то неправильно, что ли… Лучше, когда глаза в глаза, тогда и эмоции понять можно и чувства, которые испытывает по отношению к тебе собеседник.

Ёжусь от сильного порыва ветра, потому что сижу в одном шёлковом платье на тонких бретелях. Нужно вытащить сюда плед, чтобы было уютно и не так холодно.

- Например, ты можешь проводить вечера и ночи с отцом Саши, - произносит Миша.

Я убираю трубку от уха, внимательно всматриваюсь в экран и… не понимаю, что, чёрт возьми, происходит. Номер точно его. Да и голос тоже. Только какой-то невыразительный и тягучий.

- Ты сейчас шутишь?

- Нет, я не шучу, София. Говорю то, что давно думаю, - отвечает он.

- Ты выпил?

- Да, - даже не пытается мне врать. – Мы сегодня с подчинёнными зашли после рабочей смены в бар. Заказали поесть и выпить. Сегодня ровно два года, как открылся супермаркет на Цветном бульваре.